А ведь дедушка умный

Никаких зайцев по итогу в творении Мамонова не оказалось — все внимание было отдано «дедушке русского авангарда», как его рекламировали в красноярских афишах. Полуторачасовой музыкальный спектакль состоял из минималистичных песен, небольших интермедий со старыми стихами Мамонова, а также его фирменных «колющих» движений («тех, что еще остались», — спел о них в одной из песен артист). Авангардностью представления Петр Мамонов отпугнул часть зрителей, которые, по его же выражению, пришли сюда в ожидании увидеть «Остров-2».

Большая же часть пришедших на «Деда Петра и зайцев» знали, на что шли, и с удовольствием остались пообщаться с Мамоновым после спектакля. Автограф-сессия и общение актера и зрителей в итоге длились ровно столько же, сколько и спектакль, и продолжались бы, кажется, еще. «Петя, на поезд опаздываем», — только после этой фразы супруги Петра Николаевича Ольги Мамоновой встреча подошла к концу.

ИА «Пресс-Лайн» приводит некоторые моменты из общения Петра Мамонова с красноярскими фанатами.

О творчестве

Езжу по городам с этой программой, всю страну уже объездил, где только не был. Всюду такие лица, такие люди. Это самое главное в жизни. Я с вами, я ваш. Я вам даю любовь, и вы мне даете. Любовь — это не чувство, это добро-детель.

«Великое молчание вагона метро» я придумал, когда лежал в дурке после злоупотребления всякими веществами, разными. Меня еле-еле вытащили из смерти, и я потребовал туда магнитофончик маленький и прямо там наорал на следующий день, из головы все как дал. Почему именно метро? Думайте сами. Я сделал, а вы думайте. А иногда годами альбом не получается. «Сказки братьев Гримм» около года я делал, старался, текст шлифовал.

О Боге

В аэропорту у меня как-то спросил один молодой: «Петр Николаич, а что такое Бог?» Я ему тогда не нашел, что ответить, а щас бы ответил. Это как есть образ такой в Писании: пустыня, залитая солнцем, Сахара. Горит огромный куст, пылает ярким пламенем и не сгорает, всегда горит. Вот Господь какой, вот это что такое. Это круче всего, когда у тебя все болит, но зато там прямо горит. Вот мне это интересно. А не эти все: «А что такое вера? А мусульмане? А кто спасется?» Какое мне… у меня Бог, у меня горит все.

О людях

Люди, человеческий род — мы такое удивительное образование. А мы начинаем делиться-делиться: на евреев, русских, татар, армян. Что за бред? Все, что касается крови, все давно перемешалось. Как Высоцкий поет: «Если кто и влез ко мне, так и тот — татарин».

Делимся мы уже давно по языку, на котором думаем и разговариваем. Язык — самая емкая позиция, корни, вероисповедальные вещи, все в языке.

Давайте свои глазки оборотим в себя, и посмотрим: мы этот день на Земле прожили — кому-нибудь от этого было хорошо? На кухне сядем и подумаем: «Вот день прошел, я сегодня туда-сюда, все успел, а кому-нибудь было хорошо?»

Сказал, например: «Лидия Петровна, как ты сегодня выглядишь замечательно. Как только умудряешься?» И все — женщине на полдня счастье, правда? Хотя она пришла, а у нее солома в волосах. Преувеличить — не страшно, лишь бы ей было хорошо.

Или с похмелья ко мне кто-нибудь приходит, а я говорю: «Как же ты сегодня выглядишь удачно». Он сразу подбирается, и смотришь: из ста случаев не выпьет один, подумает, что и так хорошо.

Видел передачу о Джордже Харрисоне как-то. На него и напали, и избили, копьем всего его истыкали. На носилках его несут, а он санитарам говорит: «Ребят, вам ваша работа нравится?»

Он уже от рака умирал, к нему Ринго Старр приехал и говорит: «Я ненадолго. У меня у дочки опухоль мозга, надо ехать». А Харрисон ему: «Давай я с тобой поеду». Лежащий уже на смертном одре. Вот где Бог находится.

Я раньше к Харрисону не очень так относился, из-за индийских этих его приколов. А фильм посмотрел и понял, какой же он был мужик.

Все они ранимые были, певцы эти, незащищенные, тонкие. Как говорил митрополит Антоний Сурожский, ныне покойный: «Крест — это незащищенность». Вот они все так жили: все эти Бренды Ли, Чаки Берри, все эти несчастные Beatles.

О музыке

У меня большая, удивительная коллекция виниловых пластинок, всяких: и Элвис Пресли, и Чак Берри, и прочее. Музыка у меня только на виниле. Физика же совершенно другая у него, вопрос в качестве и природе звука. «Цифра» это что такое? Раздроби орех на сто миллионов частичек и тщательнейшим образом его опять склей. Вот что такое цифра, дробленый сигнал. Аналог, винил — это как игла идет у тебя по телу и работает. Как наш голос идет, обертонации через связки, так и там. Эмоции от звука — это уже дело твое. Если ты развитый, то берешь эту эмоцию, если тупой, то тебе хоть что ставь.

Вот я начал записывать радиопередачи о виниле, о музыке, о судьбах артистов. Многие это делают, я знаю: и Боря Гребенщиков, и Костя Кинчев. Ну мы же все разные, пусть будет много, у каждого по передаче. Надо сделать 12 выпусков сразу, чтобы был сезон каждую пятницу. На «Эхе Москвы» будет по часу разговор о музыке, о том, о сем, о всех делах.

Об отдыхе

Отдыхаю я во сне. Некоторые говорят: «Вот щас отдыхать буду. Лежать». А это что, это отдых? Мечты какие-то легкие — не понимаю, не врубаюсь. У меня как чего, так я вскакиваю и записываю сразу. Так уж я устроен, мне очень интересно жить. Мне не хватает дня, я сплю по пять часов.

О внуках

Внукам уже шесть и четыре. Все обсуждаем уже с ними, в меру, но обсуждаем. Старший, Миша, стоит как-то, слушает и говорит: «А ведь дедушка умный». Долго так смотрел, изучал.

Внукам я ничего из музыки не ставлю. Буду я им еще ставить. Пусть они мне лучше ставят. Иногда записываю со старых пластинок сказки. Я их оцифровываю, записываю и внучкАм даю, они слушают.

Я дожил до того, что мне теперь бесплатно дают пластинки в том месте, где я покупал долгое время винил. Я набираю у них прямо коробками советской старой «Мелодии». Там есть всякие замечательные русские артисты, которые читали детские сказки. Как правило, это гадость: все эти «бя-бя-бя», женщины за мальчиков говорят, вот этот ужас весь. Но есть и супервещи. Из последнего я записал «Кошкин дом» и «Айболит» в замечательном исполнении.

О доме

Я себе дом построил — мне за «Царя» денег отвалили массу, и я подумал, что построю особняк огромный. Я хожу, полочки сам делаю, такие придумываю потайные кладовочки всякие.

Мне тут сосед подарил — лежит у него на дороге асфальтовой через топь лиственница напиленная, семьдесятпятка. Забирай, говорит, даром. Вот такие у нас отношения. Я взял эту лиственницу, она в воде пролежала лет десять уже — удивительного цвета. Напилил из нее всяких столиков, подставок для аппаратуры. Все мои «гарольды» стоят на самопальной такой крутой стойке.

Об алкоголе

Мне очень помог один случай, насчет алкоголя. Есть такой замечательный актер Будрайтис, все его знаете, он старше меня на десять лет, такой уже старичок, добрый, открытый. Мы играли в Вильнюсе концерт, в ресторанчике сидим. Я ему предложил: «Рюмочка винца?» А он: «Мне от нее только хуже».

Я так это и запомнил, на всю жизнь. Хочется выпить — я думаю, а будет лучше? А лучше не будет. Зачем тогда? Я, бывает, выпиваю спокойно, но у меня это ушло из области страсти. Не вставляет. Я лежу, весь чистый, весь трепетный — лучше Пресли послушаю на хай-энде.

Записал: Александр Ибрагимов.

Фото: Екатерина Ибрагимова.