Дмитрий Янин: «В отношении микрофинансовых организаций Банк России слеп на оба глаза»
В России число заемщиков, не способных платить по кредитам, насчитывает миллионы человек. При этом на то, чтобы осилить долгую, дорогую и кривую дорогу личного банкротства, решаются единицы. Почему не стоит стыдиться банкротства, как свести взаимодействие с коллекторами к переписке, и кто такие «старушки-процентщицы» XXI века, – об этом «Пресс-лайн» поговорил с председателем Правления Международной конфедерации обществ потребителей (КонфОП) Дмитрием Яниным.
Прививка от «МММ» и ростовщики XXI века
— Первая ассоциация, возникающая при словосочетании «защита прав потребителей», – купленные по невнимательности гнилые помидоры или просроченная колбаса. А что такое некачественные финансовые продукты?
— Три самые массовые по спросу и предложению категории – кредиты, страховки, займы. В отличие от традиционных потребительских проблем, тех же некачественных продуктов питания, у подавляющего большинства людей нет знаний, позволяющих отличить «честную» страховку от лживой. Уровень финансовой грамотности почти 41% россиян оценивается как низкий. Как бы ни старались финансовые консультанты, регулятор, информационный дисбаланс между поставщиком услуги и потребителем будет всегда. Бесполезно говорить: «Разбирайтесь, внимательно читайте договоры». Это как гонка вооружений: бесконечная борьба между потребителем, который пытается защитить свои интересы, и поставщиком, который раз за разом меняет условия, предлагая по сути тот же плохой продукт, но в новой упаковке.
Споры с финансовыми организациями в судах уже догнали конфликтные ситуации в торговле – это сотни тысяч дел ежегодно. Самая массовая категория – страховые случаи. Правда, это было актуально до вступления в силу норм, обязавших потребителей, недовольных качеством страхового продукта, обращаться в первую очередь к финансовому омбудсмену, а не в суд. Так или иначе, именно страховки и кредиты формируют основной вал жалоб на некачественные финансовые услуги. В страховом сегменте превалируют жалобы на ОСАГО: они составляют 79,8%, по данным Банка России за первое полугодие 2020 г. Клиенты банков чаще всего бывают недовольны потребительским кредитованием — 43,1% от общего числа обращений.
— Причина того, что судебные споры с финансовыми организациями догнали споры в торговле, в том, что некачественных финуслуг стало больше, или же люди стали лучше разбираться в этой теме?
— И то, и другое. Проникновение финансовых услуг в России достаточно серьезное – по одному лишь ОСАГО это более 35 млн полисов в 2019 году. В случае аварий уровнем страхового возмещения недовольна значительная часть клиентов. Одно лишь это ежегодно становится причиной нескольких тысяч споров. Растет число займов, в том числе займов, которые банки выдали людям, не имеющим возможность обслуживать эти обязательства. И рано или поздно все это переносится в суды. Даже по итогам прошлого, «предкоронавирусного», года, когда финансовое положение людей было лучше, чем сейчас, просроченная задолженность составляла около 750 млрд рублей, а средний размер просрочки – 18-20 тыс., что в шесть раз больше, чем было 10 лет назад.
— Часто ли предметом защиты прав потребителей становятся вклады?
— Благодаря тому, что в начале 2000-х Россия скопировала зарубежную систему страхования вкладов, ситуация в сфере сбережений относительно благополучна. Человек, разместивший на банковском депозите менее 1,4 млн рублей, ничем не рискует. В случае проблем, к примеру, отзыва банковской лицензии, вкладчику будет выплачена вся сумма, включая проценты. Такая страховка покрывает 99,5% всех вкладов – и это очень хорошая модель, которая гасит панику.
Однако трудно предугадать, что будет дальше, как сильно падение ставок по депозитам повлияет на поведение потребителей. Сейчас, когда ставки упали ниже 5% годовых, практически до уровня инфляции, россияне, возможно, разлюбят банковские депозиты, на которых, к слову, лежит более 31 трлн рублей – и начнут бегать по минному полю в поисках продуктов с большей доходностью. И тут вероятен всплеск конфликтов, потому что большая доходность в России чревата либо полной потерей денег, как это происходит с 99% клиентов форекс-компаний или финансовых пирамид, либо частичной: потребитель рискует потерять часть своих накоплений, купив сложный банковский продукт, где есть не только депозитная, но и инвестиционная составляющая. Как показывают мониторинги рынка сберегательных услуг, которые КонфОП проводит в рамках проекта Минфина, в настоящее время сохраняется практика навязывания инвестиционных, отличных от вкладов, продуктов. Вложенные деньги не защищены государственной системой страхования вкладов, доходность не гарантирована, а при досрочном расторжении можно потерять часть своих средств. Однако об этих рисках банковские менеджеры большинства кредитных организаций не сообщают, делая акцент на более высокой доходности этих программ по сравнению с депозитными.
Поэтому сейчас задача государства – вывести на рынок достаточно надежные продукты, скажем, облигации, чтобы люди не стали искать тех, кто обещает им 10-12% годовых. Риск того, что падение доходности заставит людей метаться, достаточно велик. В качестве совета: поделите ваши не потраченные за карантин накопления на три валюты – доллар, евро, рубль, и храните эти деньги на банковских счетах, что подстрахует вас от непредсказуемости рубля.
— Возможен ли в России второй «МММ»? И почему стал возможен «новый “МММ”» – «Кэшбери» – получается, действенной «прививки» от финансовых пирамид нет?
— Второй «МММ» в России невозможен по двум причинам. Первая – демографическая. Те, кому в середине 90-х было 20 и более лет и в чьей памяти жива эта история, достаточно осторожно относятся к любым подобным проектам и не станут лезть в них с руками и ногами. Вторая причина – это результат позитивного действия властей: сейчас невозможно создать пирамиду, которая будет звучать из каждого телевизора.
Успех «МММ» в значительной степени был обусловлен тем, что организаторы серьезно вложились в общероссийскую информационною кампанию – «МММ» входила в топ-5 крупнейших рекламодателей. Сегодня подобного рода продукт рекламировать на телевидении нельзя. Да, пирамиды продвигаются через социальные сети и интернет, но их масштаб – не более нескольких десятков тысяч человек. «Кэшбери» – это предел, которого можно достичь без использования традиционных медиа. К тому же, регулятор стал лучше отслеживать тех, кто обещает повышенную доходность. Однако нельзя отрицать риск того, что через 10 лет в России возникнет пирамида на 100-200 тыс. человек.
Как совет: любая доходность, значительно превышающая банковскую – повод задуматься. Если проект, под который с пенсионеров собирается по 100 тыс. рублей под 10% годовых, так выгоден, почему его организатор не берет под него банковский кредит?
Дорога к банкротству – дорогая, кривая, долгая
— Микрофинансирование часто называют ростовщичеством XXI века. Почему такие организации в России до сих пор не запрещены законодательно?
— Это феноменальная история! Явление, которое, судя по «Преступлению и наказанию», осуждало все общество XIX века, которого боялись в 90-е годы – тогда это называлось рэкет, рэкетиры брали 1-2% в день и «ставили на счетчик» – в XXI веке такие компании назвались микрофинансовыми организациями и спокойно работают. Единственное, чего удалось добиться – сократить ставку до 1% в день. Но и эта ставка является чрезвычайно высокой и грабит самых бедных. Неслучайно всплеск выплат по микрозаймам летом 2020 года пришелся на неделю перечисления пособий в размере 10 тысяч рублей на ребенка. То есть бюджетные деньги пошли на оплату сверхдоходности ростовщиков XXI века. Получается, что социально-незащищенные категории граждан становятся жертвами таких компаний, платят за кредиты почти в 20 раз дороже, чем средний класс – и все это легально, но абсолютно неприемлемо!
Мое личное мнение – такие продукты должны быть запрещены. К примеру, компания, выдавшая солдату армии США заем дороже 36% годовых, будет оштрафована и закрыта. Военнослужащий армии России может взять кредит под 360% годовых – и это будет законно. Нам представляется, что предельная ставка по кредитам в России должна быть на уровне 36% годовых. Но ростовщики XXI века зарабатывают десятки миллиардов рублей и вряд ли добровольно откажутся от этого прибыльного дела. После окончания карантина МФО начали наращивать объемы выдач. По данным НБКИ, только за июнь было предоставлено 1,25 млн микрозаймов.
— Регулятор в отношении микрофинансовых организаций слеп или причина в чем-то другом?
— Банк России в отношении микрофинансовых организаций слеп на оба глаза. Судя по тому, что 1,6 тыс. компаний с лицензией ЦБ занимаются современным рэкетирством, выдавая займы под 1% в день, у Банка России не осталось даже остаточного зрения. Регулятор считает, что оставлять на рынке финансовые продукты, которые обирают самых бедных – это нормально. И что истории, возникающие при взыскании таких долгов, – следствие неправильной работы коллекторов. Но это вторичная проблема, вытекающая из главной: коллектор, работая с займом под 360% годовых, сталкивается с самыми сложными семьями, которым нечем отдавать долг. Решить эту проблему, в том числе свести на «нет» прецеденты, когда в окна должников бросались «коктейли Молотова», мог бы запрет на выдачу займов под такой высокий процент, а не контроль работы каждого отдельного коллектора.
Важная тема, которую «подсвечивает» ростовщичество, – государство не видит российских бедных. По данным Росстата, около трети детей из многодетных семей живет за пределами прожиточного минимума, по факту это нищета. Как можно растить ребенка на 10 тыс. рублей в месяц – не понимаю! Такой ребенок лишен всего. Но пока государство мало продвинулось в этой части, плюс на рынке остаются продукты, которые делают нищие семьи еще беднее. Заем под 360% годовых означает, что, взяв 20 тыс. рублей, через три месяца человек должен отдать почти 40 тыс. рублей. Абсолютно нереальные деньги для большинства семей в России, где медианная зарплата составляет 35 тыс. рублей в месяц. Половина людей получает меньше этой суммы.
— Поправки в закон о банкротстве, предусматривающие процедуру упрощенного банкротства, должны были стать спасательным кругом для тех, кто оказался в сложной ситуации. Заработал ли этот механизм?
— Поправки в закон о банкротстве вместе с упрощенными «кредитными каникулами» – это обещанный президентом «ковидный» пакет мер, который должен был помочь россиянам, оказавшимся в трудной финансовой ситуации. Но «кредитные каникулы», прописанные федеральным законом, не понравились банкирам – и они не стали их предоставлять, предлагая в качестве альтернативы собственные, более дорогие и невыгодные клиентам программы реструктуризации.
По второму поручению – закон об упрощенном банкротстве был сформулирован таким образом, что воспользоваться им смогут не миллионы не способных платить по кредитам заемщиков, а несколько десятков тысяч человек, в отношении которых банки уже подали иски, с которыми уже поработали коллекторы, а судебные приставы вынесли предписание о невозможности взыскания долга. Только после этого человек может пойти в МФЦ и подать заявление об упрощенном банкротстве. Но предшествует этому несколько кругов ада – называть такую процедуру упрощенной может только человек с серьезными мазохистскими наклонностями.
По нашим оценкам – исследование проводилось совместно с группой Всемирного банка еще до ковида – 57% заемщиков в России были закредитованы либо уязвимы в части кредитной нагрузки. Почти половина банковских заемщиков более 75% своих доходов тратят на основные расходы. Это означает, что большинство из них уже испытывают значительную финансовую нагрузку при выполнении своих ежемесячных обязательств и удовлетворении потребностей. Из-за ковида, безработицы, сокращения зарплат группа уязвимых россиян в течение ближайших месяцев перейдет в категорию неплательщиков. Уже сейчас, как показывает исследование НАПКА, абсолютные показатели просроченной задолженности выросли во всех областях кредитования. В сегментах ипотечного и автокредитования ее доля достигла рекордных значений за последние несколько лет: 86 млрд и 52 млрд руб., соответственно. В потребительском кредитовании этот показатель составляет 519 млрд руб.
— Неспособные выполнять свои обязательства заемщики все также могут прибегнуть к банкротству в обычном порядке. Насколько просто осилить эту дорогу?
— Верно, старая процедура по-прежнему действует, но тут есть два момента. Первый – время: в среднем она занимает восемь месяцев. Второй барьер – территориальный: заявление на банкротство подается в Арбитражный суд. Поэтому житель небольшого населенного пункта, где Арбитражного суда нет, должен подать заявление либо дистанционно, либо наняв арбитражного управляющего, который будет ездить на заседания и представлять его интересы.
Еще одна преграда – это цена банкротства: она начинается от 50 тыс. рублей. Из них 25 тыс. рублей – это прописанный законом гонорар арбитражного управляющего, порядка 20 тыс. на каждом банкроте зарабатывает издательский дом «Коммерсантъ»: в двух публикациях печатного номера газеты человек должен сообщить о том, что он банкрот. Только прямые затраты на процедуру близки к 50 тыс. рублей, плюс транспортные и дополнительные юридические расходы.
При этом процедуру списания долга как таковую мы поддерживаем: у людей не забирают жилье, если это не ипотека, оставляют кровать, минимальную мебель. Для многих преградой становится психологический аспект, но с точки зрения общества нет ничего зазорного в том, что вы стали банкротом, потому что не смогли выплачивать кредиты, стоимость которых реально не оценили.
— Если бы маховик банкротств работал, скажем, на средней мощности, каким было бы число личных банкротств в России?
— За пять лет действия закона этой процедурой воспользовались больше 100 тыс. человек. При этом тех, кто должен банкам больше 500 тыс. рублей и не платит по кредитам несколько месяцев, до ковида было миллион. Плюс, если учесть и тех, кто должен меньше 500 тыс. рублей – а закон предусматривает возможность банкротства и для таких заемщиков – база потенциальных банкротов до ковида составляла почти 7 млн человек. И все эти люди не смогли либо не захотели воспользоваться действующей редакцией закона о банкротстве, которая предлагает кривую, дорогую и долгую процедуру.
Сначала накопить, потом занять
— Что говорит статистика: как часто взыскание задолженностей по займам доходит до коллекторов и судебных приставов?
— Практически любой невозвращенный заем рано или поздно дойдет до коллекторов – это вопрос времени. С высокой долей вероятности дойдет он и до приставов. Именно поэтому в общении с этими структурами человек должен знать о своих правах.
Что касается коллекторов: есть профильный закон, регламентирующий порядок взыскания. В нем, в частности, регулируется количество звонков, которые коллектор может сделать должнику. Должник может подать заявление и отказаться от вербального взаимодействия, тогда все общение будет идти письменно. На неправомерные взыскания и угрозы недобросовестного коллектора можно пожаловаться в НАПКА (Национальную ассоциацию профессиональных коллекторских агентств). Вторая инстанция для жалоб – Федеральная служба судебных приставов.
При взаимодействии с приставами важно помнить, что судебный пристав – это человек, действующий в соответствии с законом. Однако вы можете спорить с ним о том, является изымаемый предмет жизненной необходимостью или нет. Не стоит скрывать от приставов имущество, прятать числящийся за вами автомобиль и т.д. – это будет мошенничеством и может закончиться уголовным сроком.
— Каков алгоритм действия при нарушении прав потребителей финансовых услуг?
— Первое – максимум превентивных действий, исключающих любые разбирательства в будущем. Оценивайте свои доходы, формируйте финансовую подушку безопасности, рассчитывайте уровень долговой нагрузки, который сможете потянуть. Старайтесь не брать займы в случаях, когда платить по кредитам придется более четверти от ваших ежемесячных доходов за вычетом обязательных расходов. По возможности обходите стороной микрофинансовые организации. Словом, прежде всего не занимайте лишнего, а если все же решите занять, то делайте это только тогда, когда на депозите лежит, как минимум, ваш трехмесячный бюджет.
Если вы уже пропустили все эти стадии и чувствуете, что не тянете кредит, первое, что нужно сделать, — это просчитать возможность банкротства. В случае потребительского кредита – это один вариант, в случае ипотеки решение более сложное – вы должны быть готовы расстаться с квартирой. Если решились на процедуру, копите на банкротство, проходите этот путь и начинайте жизнь с чистого листа в части финансовых обязательств.
Если выбрали стратегию переждать, рассчитывая на будущий рост доходов или наследство, то вам предстоит пережить общение с коллекторами. Внимательно читайте закон о коллекторской деятельности, распечатывайте памятку и корректируйте поведение недобросовестных взыскателей. Что касается жалоб в Банк России, то большинство ответов, которые там дают клиентам, сводятся к одному: «Идите в суд». Однако по статистике, вероятность того, что человек выиграет иск к финансовой организации, – ниже 50%. Для сравнения – в спорах с магазином вероятность победы составляет больше 80%.
— Случаи, когда личные данные заемщиков или застрахованных лиц утекают в открытый доступ, не редкость. Нарушает ли это права потребителей финуслуг? И можно ли как-то отстоять свое прайвеси?
— Пока бороться со случаями утечки можно лишь технологически. С точки зрения закона защитить свои персональные данные практически невозможно – почти всегда мы сами даем согласие на обработку и передачу этой информации третьим лицам. Регулятор, который должен следить за тем, чтобы компании не просто собирали, но и охраняли персональные данные, потребителей защищает слабо.
Институт коллективных исков, который работает во многих странах и позволяет получить возмещение для всех, не собирая при этом доверенности с миллионов людей, в России недоступен. С его появлением ситуация может измениться, пока же все утечки обходятся нарушителям очень дешево.
— Дмитрий, какие лучшие мировые практики защиты потребителей финансовых услуг должны, на ваш взгляд, появиться в России?
— Вот каким был бы мой вишлист. Первое – запрет ростовщичества и ограничение максимальной ставки по кредиту планкой 36% годовых. Запрет на навязанные заемщикам страховки. Все риски банки должны страховать сами, а не продавать заемщику параллельно с кредитом. Такой запрет – это лучшая мировая практика. Но она не действует в России. По результатам мониторинга КонфОП, при выдаче кредита банки навязывают потребителям страховые услуги. Более того, при потребительском кредитовании они включают сумму страховки в тело кредита, не давая заемщику возможность оплатить ее из собственных средств.
Третье – дешевое банкротство. Нет ни одной страны, где бы стоимость банкротства составляла несколько средних зарплат. Банкротство должно быть доступным – как красная кнопка, как стоп-кран. «Плохо учили в школе», «не рассказали про расчет долговой нагрузки и финансовую подушку безопасности», «работодатель оказался не столь успешен в бизнесе и человек потерял работу», «банк выдал кредит, закрыв глаза на финансовую несостоятельность заемщика», «коллекторы вместо использования законных процедур стали угрожать» – во всех этих случаях должен быть стоп-кран, дешевое банкротство. Тогда, по всей этой цепочке, участники рынка начнут меняться в лучшую для потребителя сторону.
Наталья Повольнова
