Век на Виланах
Эта осень в Туве выдалась щедрой на торжества: 100 лет протектората России над Тувой (эту формулировку предпочли оставить архивным документам, предложив отмечать единение России и Тувы), 100-летие основания города Кызыла и 70-летие добровольного вхождения Тувы в состав Советского Союза.
По такому случаю были объявлены четырехдневные народные гуляния в Кызыле и его окрестностях: традиционная борьба хуреш, конные скачки, праздник животноводов «Наадым», выступления музыкальных коллективов.
Первым делом, как и многие гости из-за Саян, я устремилась на городскую набережную — посмотреть на объявленный шедевр от известного скульптора Даши Намдакова: скульптурная композиция «Царская охота» и новый обелиск «Центр Азии», символизирующий географическое отношение Тувы ко всему остальному азиатскому континенту. Несколько лет прежний обелиск по проекту Василия Демина, что возвышался над берегом Енисея с 1964 года, молча ждал своего свержения.
Вообще история этого символа в Туве напоминает взлет по карьерной лестнице, а его воплощения — неизбежные падения. Из деревянного столбца в усадьбе русского золотопромышленника Григория Сафьянова он вырос в бренд геополитического масштаба. Кем был учрежден этот знак, до сих пор является загадкой. То ли путешествующий британец, некий доктор Проктор, то ли сам Сафьянов — «граф Урянхайский» — затеял таким образом продвижение этой земли, но в начале 20 века в записках ученых и путешественников уже встречаются упоминания о памятном столбце на купеческом огороде. После революции символ «Центра Азии» принял каменный вид и появился на территории первой электростанции, построенной советским государством в дар Танну-Тувинской республике. А в 1964 году камень перекочевал на всеобщее обозрение на берег Енисея в виде бетонного обелиска.
Вековое единение с Россией переодело «Центр Азии» в бронзу, окружив его мифическими животными — арзыланами, драконами и животными из буддисткого календаря. Шпиль стелы увенчала фигура скифского оленя — копия золотого украшения из царского захоронения Ааржан-2. Венец в этом смысле символичен — технологии ювелирного искусства скифского времени нам недоступны даже в воображении.
На обновленной набережной Енисея было дано грандиозное шоу. У скульптурной композиции «Царская охота» зрителям представили историю Центра Азии от скифов до наших дней.
Сто лет назад за спиной заросший тальником и вздутый кочкарником левый берег Улуг-Хема — Великой реки (Енисей) — стали утюжить по линейному плану и нарекли Белоцарском.
Начинался город с закладки церкви. Благоустраивался силами поселенцев: каждому желающему получить участок для строительства дома на Виланах было предписано иметь приличные заборы и ворота, против дома в течение двух лет устроить каменный или деревянный тротуар, посадить тополя, огородить их и поливать. Строительного леса в выжженной зноем степи в округе будущего Белоцарска не было, и рисковые промышленники сплавляли его по Енисею с Тоджи — за триста верст от Вилан.
За три года до исчезновения Российской империи, которая вот только крепила свою незыблемость грандиозными торжествами в честь 300-летия Дома Романовых, в далекой Азии, на стыке границ государств и цивилизаций, появилась ставка Белого Царя. Имя будущему городу без всяких согласований дал заведующий устройством русского населения в Урянхайском крае Владимир Габаев: раз прошение приведения Урянхайского края под государеву руку было адресовано Цаган Хану (Белому Царю), то что тут особо думать?
До прошения русское население обживало Урянхайский край уж полвека, с того момента как Китай потерял монопольное право торговли на этой земле и по Пекинскому договору 1860 года русские предприимчивые люди могли иметь в Урянхае свои торговые заведения. И заведений таких, надо сказать, было немало: от самых верховьев Бий-Хема расположились по Енисею фактории и заимки.
В 1914 году чиновник особых поручений Переселенческого Управления С. Минцлов защищал выбор Габаева для закладки города именно на Виланах — «нынешний Белоцарск предназначен обслуживать значительное уже русское население Малого Енисея, весь Большой Енисей и, кроме того, он лежит на пути из Усинского округа в середину Монголии и, несомненно, явится не только административным, но и крупным торговым центром в весьма недалеком будущем».
Теперь, зная последующие события в стране, кажется, что само время накануне слома устоев цеплялось за это имя — Белый Царь, Белый Царь. Строительство города совпало с началом Первой мировой войны, и никому невдомек было, что она последняя для Белого Царя Николая II, которому в 1914 году нойон Даа хошуна (Западного Урянхая) Буян Бадыргы подал прошение о покровительстве. Габаев и думать не мог о том, что именно здесь в августе 1919 года состоится решающий бой между красными партизанами отряда П.Е. Щетинкина и А.Д. Кравченко и колчаковцами под командой есаула Г.К. Бологова, что вместе с победой «красных» город Белоцарск будет разорен и выжжен, а после начнется жизнь города Красного, будущего Кызыла. Имя же Белоцарска останется только в названии этого боя.
За век население столицы Тувы умножилось во сто крат. Город вытянулся на многие километры вдоль левого берега Енисея — в Кызыле живет третья часть всей республики. Сто лет дали несколько имен городу: Белоцарск, Урянхайск, Хем-Белдир, Красный, Кызыл-Хоорай. Меткий на словцо русский язык нарекал его Блохоцарском и Голоцарском.
История пустилась здесь в бешеный галоп. События, проглоченные временем, неосмысленные вовремя (да и возможно ли это делать вовремя и где то время когда осмысление будет истиной, или найдет примирение с действительностью?) продолжают задавать вопросы сослагательного наклонения. Какой могла быть Тува, если бы Урянхайский край остался под контролем Китая, если бы в том предвоенном и роковом для России 1914 году тувинская знать во главе с нойоном Буян-Бадыргы, после долгих метаний с кем быть, не остановила свой выбор на России?
Чтобы не было сомнений, что другой путь был возможен, нойону Буян-Бадыргы в дни торжеств векового единения установили памятник — второе столетие с Россией началось вновь с этого человека.
Долгое время монополия на созидателя тувинской государственности была у Салчака Токи, руководившего республикой почти полвека, вплоть до своего ухода из жизни. В республике он получил прозвище «вождь тувинского народа», «тувинский Сталин», в том числе и за репрессии в отношении неугодных власти лиц: ламы, шаманы, бывшие чиновники времен китайского управления Тувой, несогласные с линией партии.
Неугодным стал и бывший нойон, первый председатель совета министров Тувинской народной республики Монгуш Буян-Бадыргы. Но памятники им обоим теперь стоят в нескольких городских кварталах друг от друга. И тот, и другой — почитаемы в обществе, но бюст Токе проигрывает в размерах бронзовой памяти нойона. Со временем может проиграть и в «весе». Буян-Бадыргы напротив становится фигурой центральной, и даже сакральной. Во время открытия памятника люди обходили постамент по кругу, держа руки у гранитной облицовки, подобно молениям у субурганов и буддисткой мандолы.
Интересно, что оба политика, оказавшись по разные стороны классовых интересов, родились в бедных аратских семьях. Тока — на востоке Тувы, Буян-Бадыргы — на западе. Будущего нойона усыновил бездетный правитель Даа-кожуна Хайдып — по тувинским обычаям практиковалась передача детей на воспитание другим людям при жизни родителей посредством выкупа. Обоим был не чужд русский язык: Салчак Тока работал батраком у русского крестьянина Степана Михайлова, а Буян-Бадыргы получал знания от русского учителя Шуры Ряхлова. Каждый придерживался стратегии сближения с Россией: Буян-Бадыргы с царской, Тока с советской. Первый был осторожен и консервативен, стремясь сохранить все прежние устои и обычаи тувинского народа, в том числе принцип управления, должности и знаки отличия. Второй, пройдя обучение в Коммунистическом университете учащихся Востока в Москве, не задумываясь ломал прежнюю систему.
Занятный факт: во время создания первой конституции независимой Тувинской народной республики на Всетувинском учредительном Хурале в 1921 году, Буян-Бадыргы настаивал на сохранении пыток при допросах подозреваемых преступников (битье палками и колодки). И, несмотря на то, что Конституция отменила пытки, под немалым давлением со стороны представителей русского населения Урянхайского края, а именно Иннокентия Сафьянова, свидетельства того времени зафиксировали их применение в то время, когда Буян-Бадыргы руководил республикой. При нем в уголовное законодательство была введена смертная казнь за воровство, на что российский закон так и не решился за всю свою историю.
Оба памятника в духе своего времени: скромный бюст генсека Токи в светском пиджаке в небольшом скверике рядом с площадью Арата и возвышающийся на гранитном постаменте в национальной одежде со знаками отличия нойон Буян-Бадыргы у Национального Музея. Рядом строится Дворец Молодежи, архитектура которого выполнена в виде тувинского головного убора с чинзе — шариком, по которому определялась важность чиновника и его привилегии. И Буян-Бадырыгы рядом с символом власти своего времени. В произведениях тувинских писателей советского периода встречаются описания уничтожения шапок чиновников, их массового сожжения. Тока в тот костер кидал спички, Буян-Бадыргы — шапку. Но, как показала история, уничтожение знаков отличия не привело к исчезновению социального неравенства, спустя век общество вновь оказалось разделенным. И коммунист Тока, и нойон Буян-Бадыргы выполняли задачи своего времени. И в Национальном музее экскурсовод будет с одинаковой гордостью рассказывать и том, и о другом.
Опять же скрупулезность наблюдателя подмечает такую тонкость: краеведческий музей Тувы носит имя Алдан-Маадыр (60-ти богатырей) — аратов, восставших против тувинско-манчжурских феодалов в 80-е годы XIX века. Народную славу и поддержку они заслужили тем, что угоняли скот у баев и раздавали его беднякам, за что сурово поплатились — все были обезглавлены. Для устрашения остальных, мечтающих о социальном переделе общества и попрании вековых устоев, головы казненных были выставлены по горным перевалам на всеобщее обозрение. И памятник нойону Буян-Бадыргы у музея выглядит как попытка примирить историю, уравновесить ее составляющие.
Активная реабилитация репрессированного нойона идет с 2007 года. За это время его именем названы улицы в нескольких селах республики, музеи и гостиницы, учреждена правительственная награда — Орден имени Буяна-Бадыргы 1-й, 2-й, 3-й степени.
Орденом Буян-Бадыргы 1-й степени был награжден современный политик нашей страны, имеющий кровно-родственную связь с Тувой — министр обороны Сергей Шойгу. В дни празднования 100-летия единения с Россией он презентовал очередное издание под своей редакцией — сборник архивных документов, отражающих участие Тувы в Великой отечественной войне, «Тува — фронту». Очередное, потому как до него были выпущены семь томов «Урянхай. Тыва дептер» — собрания трудов ученых, путешественников и писателей разных времен о Туве, альбом «Черно-Белая Тува. Незаконченная история» с фотографиями, сделанными на протяжении века господства черно-белой фотографии известными и неизвестными фотографами, и «Урянхай. Танну-Тува. Историческая картография» — коллекция исторических, географических и этнографических карт Тувы, составленных в разные времена и о разных периодах края — со времен чингизидов и до начала ХХ века.
В честь тувинских добровольцев, коих было по разным подсчетам от 210 до 230 человек, выразивших в 1941 году желание защищать другое государство, названы улицы — одна в Кызыле, другая на Украине, в Ровно. Именно там, в 1944 году за освобождение Украины сражался кавалерийский эскадрон тувинцев-добровольцев. Тувинская народная республика в объявлении войны Гитлеру опередила всех будущих союзников, а день Победы встретила уже в составе СССР. До 1943 года руководство Советского Союза, несмотря на настойчивое предложение помощи со стороны ТНР, отказывалось принимать в ряды Красной Армии тувинских добровольцев, ссылаясь на малочисленность республики (95 тысяч человек). С территории Тувы призывали своих, так называемых советских граждан — из 14 тысяч русского населения за годы войны с разных районов республики на фронт ушли 3,5 тысячи человек, включая 900 добровольцев. Но Тува с самого начала войны помогала фронту материально — золотовалютный запас, боевые кони, скот, лыжи, продовольствие, одежда. Фактически это были безвозмездные поставки. Не было ни одной тувинской семьи, которая не подарила бы фронту от 10 до 100 голов своего скота. На средства населения были созданы три эскадрильи истребителей и две танковые бригады.
Книга «Тува-фронту» была презентована перед ветеранами Великой отечественной войны, участниками войны в Афганистане и Чечне. Столь увесистое издание каждый получил в подарок. Среди ветеранов — классная руководительница министра обороны РФ, Александра Михайловна Леонова.
Часть улицы имени Тувинских Добровольцев сделали пешеходной зоной и нарекли Арбатом, брусчатка которого проштампована лозунгами единения России и Тувы.
Кызыл демонстрирует то, как изменилась Тува за эти годы, а Тос-Булак — то, что сохранила республика, несмотря ни на что. Тос-Булак — местечко в нескольких километрах от города, где раскинулось юрточное подворье. Свои жилища привезли жители 17-ти кожуунов (районов) республики на традиционный праздник животноводов Наадым. Убранство каждой из юрт неповторимо. В одной из них были обнаружены монголы — съемочная группа делала сюжет «Десять минут о Туве». Им — десять минут, а вот нам и ста лет не хватит рассказывать.
Анастасия Вещикова
